К содержанию книги

Реймон Бачика
2.2. Тетрасоциология и ценности

Новая теория общества

        Тетрасоциология, как она разработана Львом Семашко (2002)[1], — это замечательная теория. Это многомерная критическая теория индивидуальной и социальной жизни. Семашко предлагает новую модель общества, концентрируясь на четырех базовых ресурсах: людях, информации, организации и вещах. В этом отношении это вполне простая теория, но она становится довольно сложной, когда речь заходит об общественной координации, о чем я кратко скажу ниже. Тетрасоциология — это теория с множеством политических выводов. Она стремится к большей демократизации. Ее главное политическое предложение — это переформулировка идеи о стратифицированных социальных классах, выделенных на основе собственности и власти, в идею о не иерархически выстроенных классах, основанных на воспроизводственной занятости людей. В данном смысле эта теория ориентирована на будущее.

        Обращая особое внимание на ценности, она обнаруживает большую моральную заинтересованность в благополучии всех людей где бы то ни было. Далее, она выступает за применение эсперанто как общего языка всемирной мультикультурной коммуникации. И в заключение эта теория признает роль религии в обществе и советует религиозным лидерам объединить свои религиозные взгляды, подобно религии Бахаи, которая предлагает универсалистское видение всех верований. Методологически эта теория и научна и практична. Она предлагает относительно новую статистическую методологию, основанную на количественно определяемых индексах, а также культурную технологию для осуществления социальной гармонии. Итак, тетрасоциология — это системная, холистическая теория, касающаяся всех важных моментов индивидуального и общественного бытия. Как таковая, она действительно является замечательным социологическим проектом.

        При моем минимальном знании теории систем я не чувствую себя компетентным рецензировать работу в этом отношении. Ниже я прокомментирую лишь перспективы ценностей и верований, которые были в центре моего собственного изучения социологии религии. Но для обсуждения перспективы ценностей в этой системной теории я должен кратко коснуться ее основных черт.

        Очевидно, что тетрасоциология в основном фокусируется на обществе. Семашко, так сказать, бросает свою сеть на само общество, «социальное» его словами, чтобы выловить его главные компоненты и описать их изменяющееся функционирование. Выведенные из четырех ресурсов базовые компоненты социального: гуманитарный, информационный, организационный и материальный. Далее, воспроизводственные структуры общества описываются как сферы. Это социальная, информационная, организационная и техническая сферы. Эти сферы Семашко хотел бы видеть базой для пересмотра социальных классов, для определения людей по их основной деятельности в группу гуманитарной, либо информационной, либо организационной, либо технической занятости. Примечательно, что Семашко представляет индивидуальное человеческое существование в похожей манере и соответственно переформулирует понятие человеческой личности. Он видит отдельных людей как микрокосмы, которые составлены вариантами тех же компонентов социального макрокосма. В людях эти компоненты принимают формы потребностей и способностей: гуманитарных, информационных, организационных и материальных. Далее Семашко описывает следующие четыре измерения личности: характер как гуманитарный компонент, сознание как информационный, волю как организационный, и тело во всех его отношениях как материальный компонент.

        Повторюсь: люди, информация, организация и вещи — основные социальные ресурсы, которые Семашко выловил своей сетью. Тем не менее, когда сеть открылась, они разбежались по различным трансформациям и категориям явлений. Картина общества становится сложной. Ресурсы являются статическими константами и их описание составляет «социальную статику». Общественные структуры — это структурные константы, они рассматриваются как «социальная структура». Две другие выработанные Семашко константы — это воспроизводственные процессы, описываемые как социальная динамика, и состояния развития, являющиеся социальной генетикой. Две последние менее важны для настоящих целей. Все четыре константы представляются как «координаты» общества, которые составляют «четырехмерный континуум» социальной и человеческой реальности. Связи и отношения четырех констант и их различных видов являются объектом «тетрасоциологического» исследования, порождающего количественные и качественные описания.

Тетрасоциология и перспектива ценностей

        Давайте теперь обратимся к перспективе ценностей в этой работе. Сначала я хотел бы привести две уместные цитаты.

        «Незнание сферных классов... оборачивалось в прошлом тотальной социальной дисгармонией со всеми ее проявлениями: классовой борьбой, эксплуатацией, войнами, массовой преступностью, террором, столкновением цивилизаций, противоречием религий, несправедливым распределением богатства и власти, хищническим отношением к природе, "одномерным человеком" (термин Г. Маркузе)... Тотальная дисгармония социального мира порождается тотальной дисгармоничностью его традиционных социальных акторов: каст, сословий, отраслевых классов. ...сферные классы — это новые и гармоничные социальные акторы процветания, выступающие на историческую арену в ХХI веке...» (Семашко, 2002., 76).

        «Суть гуманитарных потребностей и способностей личности, ... составляет любовь к людям в том числе к себе... (Любовь) не обедняет, а обогащает каждого и с точки зрения удовлетворения гуманитарных потребностей, и с точки зрения развития гуманитарных способностей... Только в любви люди не отчуждены друг от друга, а присваивают себя и другого... Только в любви мы находим идеальные, гармоничные, сбалансированные отношения между людьми, только состояние любви гарантирует настоящее процветание людей, настоящее равенство между ними, свободу, братство, справедливость, человечность. Без любви высшие чувства и ценности, составляющие духовность человека, теряют свою подлинность и оказываются ущербными, неполноценными». (Семашко, 2002, 55).

        Эти цитаты достаточно полно свидетельствуют о важности, которую Семашко придает ценностям и гармонии. Он особенно подчеркивает важность последней. По его мнению, именно социальная гармония — из всех универсальных ценностей — может спасти мир от саморазрушения. По его мнению, социальная гармония — старейшая человеческая ценность, о которой говорилось уже в поэмах Гомера, которая понималась Аристотелем как «золотая середина» и «пропорциональность частей и целого». Лейбниц думал о «предустановленной гармонии». «Гармоничная личность» стала важной идеей гуманизма. У Ф. М. Достоевского можно найти такие выражения, как «красота (гармония) спасет мир». Сам Семашко понимает социальную гармонию как стремление к равновесию между сферами как общества, так и человека, идеал, который может и не осуществиться, но усилия по достижению которого тем не менее признаются как первостепенные по своей важности для человечества.

        Кроме социальной гармонии, Семашко обсуждает также более широкую систему ценностей. По его наблюдениям, индустриальное бюрократическое общество создало систему ценностей, включающую свободу, частную собственность, увлеченность работой, правовое равенство, личное достоинство, независимость, просвещение, плюрализм, прагматизм и демократию. Свободу и собственность он видит центральной парой системы, а свободу — центром ее оси. По мнению автора, на этой базе развиваются такие ценности, как справедливость, любовь, братство, терпимость, ненасилие, мир, гуманизм, равенство возможностей и гармония человечества. Однако в бюрократической реальности 19-го и 20-го веков эти ценности обернулись несправедливостью, ненавистью, враждой, нетерпимостью, насилием, войной, отсутствием гуманизма, растущим неравенством и одномерностью.

        Семашко, принимая во внимание систему ценностей, заключает, что бюрократическая организация, основанная на иерархически выстроенных классах, была главной причиной социальной дисгармонии и негативных ценностей. Если бы, наоборот, общества могли быть организованы на основе сферных классов, в соответствии со сферными видами занятости людей, как было указано выше, и если бы политическая структура могла быть построена по тому же принципу, социальная гармония значительно усилилась бы, и за этой социальной реорганизацией последовали бы позитивные ценности. При ближайшем рассмотрении, четыре сферных класса включали бы в себя людей различного экономического и социального статуса, но с общим опытом в различной деятельности и профессиях. Таким образом, не экономический или социальный статус, а общая занятость в какой-либо из сфер — гуманитарной, информационной, организационной либо технической, — постепенно создала бы новое классовое сознание. Эта конструкция, по Семашко, исключила бы классовый антагонизм. Не получение благ от общественной организации благодаря увеличению власти и богатства, а общий вклад в общество будет расти в сознании людей и вести к более гармоничному обществу. В этом смысле Семашко говорит о «законе сферной гармонии», который заменит «закон дисгармонии», естественно ставший результатом отраслевой организации раннего индустриального общества.

Культура: ценности и символизации

        Вопрос, на котором я в конце концов остановлюсь, следующий: как ценности входят в теорию систем Семашко? Без сомнения, моральный интерес, позитивные социальные ценности и идеал социальной гармонии — центральные идеи у Семашко. Как эти морально благородные мысли интегрированы в социологическую теорию Семашко? Важность этих ценностей для личности объяснена в связи с человеческим характером. Ценности — это гуманитарный компонент личности. Природа ценностей не объяснена. Что касается социальной гармонии, Семашко упоминает, повторяясь, что она начинается вместе с гармонией в сердцах отдельных людей (Семашко, 2002, 59, 88), но в то же время он подчеркивает, что люди могут развить хорошие отношения только при социальной гармонии, осуществленной через «социокультурную технологию гармонии», через создание «сферной демократии» (Семашко, 2002, 80-81). Таким образом, как это уже отмечено в выводе Семашко относительно системы ценностей, ценности, в сущности, эксплицитно видятся как привязанные к социальной структуре и социальной организации. Социальная гармония естественно последует за правильной реорганизацией общества. Личности и ассоциации/организации не обсуждаются как акторы социальных изменений.

        Очевидно, решающий вопрос — это вопрос общественной организации. Организация общества определяет, кто обладает политической властью, которая осуществляет социальную политику, которая, в свою очередь, влияет на жизни людей. Политическая власть вместе с экономической являются основными яблоками раздора не только в капиталистических обществах. Материальное благо или неудача постигает того, кто может манипулировать ими, или же того, кому это не удается. Также в большой степени судьбу человека определяет его причастность к организации. Поэтому Семашко абсолютно прав, когда настаивает на важности реорганизации наших представлений о социальных классах как центральных коллективных акторах.

        Возникающий здесь вопрос касается степени значимости общественной организации для общественных изменений. Структурные изменения — это не единственный тип социальных изменений. Они принимают разные формы. Изменение может быть осуществлено в различных областях общества, не только на политической арене. И быстрое и более медленное изменение во всех четырех сферах Семашко зависят от обстоятельств, исторических совпадений, влияния специфических социальных, политических и религиозных движений, новых изобретений в различных областях и, возможно, пропаганды новых идей и теорий — включая идеи Семашко. Опять же, некоторые события имеют великие последствия, например, студенческое движение в 1960-х годах, падение Берлинской стены в 1989 г., и нападение террористов на США в 2001 г. Что бы там ни было, изменение, по-видимому, — это не однонаправленное построение общества и культуры. Из-за этого социокультурные процессы тяжело «ухватить». Что касается социального, проблема, возможно, заключается в том, чтобы знать, какие типы социального изменения более всего желательны и эффективнее всего материализованы на определенном историческом перекрестке.

        Важнее здесь наша проблема ценностей. Я представляю себе ценности не как факторы или переменные в общественной жизни, и не как отношения к чему-то отдельных людей, что может быть результатом общественной организации, как подчеркивает Семашко. Для меня ценности — это культурные элементы, которые должны быть обсуждаемы в теории культуры, которая не теряет из вида человеческую природу. Теория культуры, с моей точки зрения, должна быть так же важна, как и теория общества, потому что, как я показываю ниже, культура — это реальность sui generis, отдельная от социальной реальности. Недавно мы были свидетелями «культурного переворота» (Robertson, 1992)[2], значительного развития самой культуры и изучения культуры, где изучение культуры есть только вариант первой. В развитых обществах количественный рост популярной культуры выразился в качественных изменениях.

        Я доказывал однажды, что символизации и ценности составляют сердце культуры (Bachika: 1999, 2000, 2002)[3]. Суть моей аргументации заключается в том, что символизации и ценности — это отчетливые существенные элементы культуры, влекущие за собой отчетливое функционирование, даже при том, что в реальности эти основные элементы переплетаются и поэтому чаще всего теоретически не различаются. Если кратко, то символизации — это когнитивные приемы, начальные средства конструирования нового значения. В теоретическом отношении это способы бытия и поведения. Ценности, напротив, — это понятия о бытии и поведении, которые выводятся из поведения, которые функционируют как оценка значения.

        В до теоретическом понимании ясно, что ценность очень отличается от символа. При обсуждении культуры многие авторы концентрируются либо на символах, либо на ценностях. Чтобы увидеть, как они соотносятся друг с другом, важно видеть как их различие, так и сходство (Bachika: 2001). Оба они являются средствами конструкции значения, но по-разному. Повторюсь: символизации главным образом когнитивны. Ценности или оценки, будучи и когнитивными тоже, главным образом оценочны. Краткое описание буддизма и христианства объяснит, что я имею в виду.

        Буддизм — это религия закона всего существующего. Важнейшими характеристиками закона является взаимозависимость всего существующего (на японском муйо: не-постоянство) и не-независимость человека (муга: не-я). Это взаимодополняющие понятия. Они подразумевают, что страдание является частью жизни, но освобождение от страданий возможно. Четыре благородных истины буддизма символизируются колесом колесницы. Колесо постоянно вращается. Само вращение колеса предполагает, среди прочего, неизменяемую природу закона. (Идея повторения восходит, возможно, к индийским представлениям о реинкарнации, повторении рождений).

        Христианство, с другой стороны, является совершенно другой системой символизаций, которая, возможно, по природе развилась из очень похожего опыта и отражения загадки человеческого существования, но развилось в рамках мировоззрения иудаизма. Первичным элементом в истоках последнего является миф о творении. Божественное существо создает первых людей по своему образу и подобию, но творение в какой-то своей части неуспешно. Создания восстают против своего созидателя, и грех становится частью ежедневной жизни, требуя спасения. Христианство стало верить в Иисуса как спасителя, и крест стал основным символом христианства.

        И буддизм, и христианство — когнитивные системы верований, которые являются, тем не менее, очень различными системами символов. Основные проблемы, на которых они сконцентрированы, — это страдание и грех соответственно. Удивительно, но эти религии очень похожи в том, что они больше всего ценят. У них одни и те же основные моральные заповеди: запрещение убийства, воровства, сексуальной распущенности и лжи. Природа морали в христианстве и в буддизме различна — как когнитивная система, но лежащие в основе оценки практически те же.

        Основываясь на моем понимании культуры, символизаций и ценностей, – которое я не могу здесь разъяснить в нужном объеме, — можно сказать, что религиозным лидерам не нужно объединять свои религиозные взгляды. Напротив, культурно целебно, что много различных систем символов/значений дают людям возможность поражаться широте и глубине человеческого ума. Продолжать и развивать их — это интеллектуальное удовольствие. Как разнообразие биологических видов является знаком чуда жизни, так и разнообразие культур, артефактов, научных теорий и т.п. являются выражениями чуда человеческого ума. Пусть цветет тысяча цветов! С другой стороны, кажется, что религиозным лидерам и легче, и полезнее объединить свои моральные взгляды и сплотиться на основе общих ценностей, которые уже существуют. Человеческое сердце не такое разное и сложное, как человеческий ум. Тысяча цветов проявляется лишь в синем, желтом и красном — трех основных цветах.

        Почему декларация общих основных ценностей была бы полезна для будущего обществ? Ценности, определенные как понятия о бытии и поведении, — это, как подразумевает Семашко в своем понимании гармонии, дело вдохновения и просвещения. Этим вещам невозможно обязать. Ценности, общественные или духовные, светские или религиозные, не должны пониматься как заповеди или нормы. Религиозные общности должны быть прежде всего духовными и моральными общностями, вдохновляя людей на счастливую и мирную жизнь. Если религиозные массы сойдутся на одном наборе основных ценностей, совместимых со светскими формулировками, то и религиозная, и светская мысль станет более правдоподобной и уважаемой.

        Теоретическое уточнение к этой точке зрения состоит в том, что ценности не обязательно привязаны к какой-либо специфичной системе символов/значений, как и к формам общественной организации. Ценности принадлежат к определенной «сфере» человеческой реальности: культуре.

        Внутри социальной реальности они играют свою особую роль: нравственную. Я, как и Семашко, за идею о том, что нравственность и идеалы жизни должны поддерживаться обществом, а также отдельными ассоциациями и организациями. Таким должно быть наиболее разумное существование общества. Конечно, есть множество исключительно добродетельных людей, но люди от природы эгоистичны, слабы в четкости понятий и с рождения нуждаются в умственной ориентации. Однако для содержательной жизни при зависимости от общества и друг от друга человеку нужно чувство автономии.

К новому Просвещению

        Самые неистовые мечты Семашко — это новое просвещение и новый порядок в мире. Между тем, они, видимо, достигли определенной зрелости через его марксистское образование во время расцвета Советской Империи, возможно - «марксистских белых ночей» в Санкт-Петербурге! Я имею в виду значительное влияние Маркса. Семашко критично концентрируется на Unterbau (основах) общества и классовой структуре. Он критикует свободу, которую видит как точку опоры для оси системы ценностей, и из которой, как из ящика Пандоры, в общество проникло множество пороков. Он хочет развить равенство — без абсолютизации этой ценности — различных классов, мужчин и женщин, молодого и старшего поколения, дать право голоса детям. Он даже представляет реализацию новой, ненасильственной революции с помощью «социокультурной технологии гармонии».

        Один специфический образ в представлениях Семашко кажется затуманенным — образ культуры. Кажется, он концептуально пренебрегает культурой. Даже будучи сильно связанной с культурным содержанием в «информационной сфере» и «человеческом характере», культура как термин не является частью концептуальной схемы Семашко. Общество философски определяется им как «социальное пространство-время». Я бы добавил измерение культуры к этому основному концепту (делая его также четырехмерным). Без сомнения, изучение культуры не было основным для Маркса, как и, в определенном смысле, для других классических социологов, таких как Дюркгейм, Вебер и Парсонс. Их центральными понятиями были отношения между личностью и обществом, общественная солидарность, коллективное сознание, рационализм, социальная стабильность. Ни один из них не развил новой теории культуры (Мartindale 1971[4]; Rochez Guy 1974[5]). Современные общества менее обременены социальными, чем культурными проблемами: семья, личные человеческие отношения, различающиеся стили жизни, передозировка материалистических и гедонистических ценностей, новая «догма» постмодернистской неопределенности, моральные проблемы биохимической логической инженерии, и т.д. Трансформация или развитие обществ — не выдумка. Среди множества вещей, которые касаются каждого, система ценностей и внимание к отношениям власти являются, без сомнения, самыми животрепещущими. Но просвещение, которое больше всего нужно сегодняшним обществам и людям, это просвещение человеческого сердца.

Реймон Бачика, профессор, зав. Каф. социологии, университета Букио, Киото, Япония. Президент Исследовательского комитета 07 Исследования Будущего (Международная Социологическая Ассоциация)

К содержанию книги