Unspeakable Memories: The Day John Kennedy Died

by

Edward Curtin

November 22 2020

[Русский перевод ниже]

Unless o­ne is a government disinformation agent or is unaware of the enormous documentary evidence, one knows that it was the CIA that carried out JFK’s murder. Confirmation of this fact keeps arriving in easily accessible forms for anyone interested in the truth.

There is a vast literature o­n the assassination of President John F. Kennedy, who died o­n this date, November 22, 1963.  I have contributed my small share to such writing in an effort to tell the truth, honor him, and emphasize its profound importance in understanding the history of the last fifty-seven years, but more importantly, what is happening in the U.S.A. today. In other words, to understand it in its most gut-wrenching reality: that the American national security state [militaristic, violent democracy] will obliterate any president that dares to buck its imperial war-making machine. It is a lesson not lost o­n all presidents since Kennedy.

Unless o­ne is a government disinformation agent or is unaware of the enormous documentary evidence, o­ne knows that it was the U.S. national security state, led by the CIA, that carried out JFK’s murder.

Confirmation of this fact keeps arriving in easily accessible forms for anyone interested in the truth.  A case in point is James DiEugenio’s posting at his website, KennedysandKing, of James Wilcott’s affidavit and interrogation by the House Select Committee o­n Assassinations, declassified by the Assassinations Record Review Board in 1998.  In that document, Wilcott, who worked in the finance department for the CIA and was not questioned by the Warren Commission, discusses how he unwittingly paid Lee Harvey Oswald, the government’s alleged assassin, through a cryptonym and how it was widely known and celebrated at his CIA station in Tokyo that the CIA killed Kennedy and Oswald worked for the Agency, although he did not shoot JFK.  I highly recommend reading the document.

I do not here want to go into any further analysis or debate about the case.  I think the evidence is overwhelming that the President was murdered by the national security state. Why he was murdered, and the implications for today, are what concern me. And how and why we remember and forget public events whose consequences become unbearable to contemplate, and the fatal repercussions of that refusal.  In what I consider the best book ever written o­n the subject, JFK and the Unspeakable: Why He Died and Why It Matters (2009), James W. Douglass explains this in detail, including the James Wilcott story.

Realizing what I am about to say might be presumptuous and of no interest to anyone but myself, I will nevertheless try to describe my emotional reactions to learning of John Kennedy’s murder so long ago and how that reverberated down through my life. I hope  my experiences might help explain why so many people today can’t face the consequences of the tragic history that began that day and have continued to the present, among which are not just the other assassinations of the 1960s but the lies about the attacks of September 11, 2001 and the subsequent endless and murderous “war o­n terror” with its mind-numbing propaganda and the recent anti-Russia phobia and the blatant celebration of the so-called “deep-state’s” open efforts to overthrow another president, albeit a very different o­ne [today].

On November 22, 1963 I was a college sophomore. I was going down three steps into the college dining hall for lunch. (Many of my most significant memories and decisions have taken place o­n steps, either going up or going down; memory is odd in that way, wouldn’t you say?) I remember freezing o­n the second step as a voice announced through a PA system that the president had been shot in Dallas, Texas. When I finally recovered and went down into the building, another announcement came through saying the president had died. The air seemed to be sucked out of the building as I and the other students with a few professors sat in stunned silence. Soon little groups o­n this Catholic campus joined together to pray for John Kennedy. I felt as if I were floating in unreality.

Later that day when I left the campus and drove home, I thought back to three years previously and the night of the presidential election. Everyone at my house (parents, grandparents, and the five sisters still at home) had gone to bed, but I stayed up past 1 A.M., watching the television coverage of the vote count. My parents, despite their Irish-Catholicism, were Nixon supporters, but I was for JFK. I couldn’t comprehend why anyone would vote for Nixon, who seemed to me to personify evil. When I finally went up the stairs to bed, I was convinced Kennedy would win and felt very happy.

It wouldn’t be for another tumultuous decade before I would hear Kris Kristofferson sing:

Never knowin’ if believin’ is a blessin’ or a curse

Or if the going up is worth to coming down….

From the rockin’ of the cradle to the rollin’ of the hearse

The goin’ up was worth the coming down

And I would ask myself the same question.

In the meantime, the next few years would bring the Bay of Pigs, the Cuban Missile crisis, and the Nuclear Test Ban Treaty, among other significant events, and for a high school student interested in politics and world events it was a heady and frightening few years. It was a country of newspapers back then, and I would read perhaps 3-4 each day and sensed a growing animosity toward Kennedy, especially as expressed in the more conservative NYC papers. I can remember very little talk of politics in my home and felt alone with my thoughts. As far as I can remember, this was also true at the Jesuit high school that I attended. And of course nothing prepared me for the president’s murder and the feeling of despair it engendered in me, a feeling so painful that I couldn’t really acknowledge it. At nineteen, I felt traumatized but couldn’t admit it or tell anyone.

After all, I was a scholar and an athlete. Tough.

“American Values: Lessons I Learned from My Family” by Robert F. Kennedy, Jr.

Then o­n Sunday morning my family had the TV o­n and we watched as Jack Ruby shot Lee Harvey Oswald, the guy the government said had killed the president. The unreality was compounded manyfold, and when later it was reported that Oswald had died, I felt I was living in an episode of The Twilight Zone, a popular television show at the time, whose narrator would say we are now entering the weird world between shadow and substance.

The next day a friend and I went to the Fordham University campus to visit a Jesuit priest who was a mentor to us. He had the television o­n for JFK’s funeral and we sat and watched it for a while with him. After a few hours, it became too painful and the two of us went outside to a football field where we threw a football back and forth. Perhaps subconsciously we were thinking of Kennedy’s love of football; I don’t know. But I remember a feeling of desolation that surrounded us o­n that empty cold field with not another soul around. It seemed sacrilegious to be playing games at such a time, yet deep trauma contributes to strange behavior.

Then I went o­n with my college life, studying and playing basketball, until the day after Malcolm X was assassinated o­n February 21, 1965. Those New York newspapers that didn’t like Kennedy, hated Malcom even more and were constantly ripping into him. I vividly remember talking to my college basketball teammate the next day. He had been in the Audubon Ballroom during the assassination. His sense of devastation as a young African American struck me forcefully. As we walked to basketball practice and talked, his sense of isolation and gloom was palpable. Visceral. Unforgettable. It became mine, even though I didn’t at the time grasp its full significance.

In 1968 when Dr. Martin Luther King was assassinated, I was driving to visit a girlfriend and remember hearing the news o­n the car radio and feeling deeply shocked. I felt immediately oppressed by the first warm spring evening in the New York area. It was as if the beautiful weather, usually so uplifting after winter and so joyously stimulating to a young man’s sexuality, was conspiring with the news of King’s death to bring me down into a deep depression.

Soon the country would awaken on June 5 to the surreal news that Senator Robert Kennedy was shot in Los Angeles the night before. Like so many Americans, when he died not long after, I felt his death was the last straw. But it was far from it. For all the while Lyndon Johnson had lied his way to election in 1964 and escalated the Vietnam war to savage proportions. Death and destruction permeated the air we were breathing. The year 1968 ended with the suspicious death in Thailand of a hero of mine, the anti-war Trappist Monk Thomas Merton. Subsequent research has shown that that too was an assassination. And while all of this was going o­n and my political consciousness was becoming radicalized, I became a conscientious objector from the Marines. I was 24 years old.

By the late 1970s, having been fired from teaching positions for radical scholarship and anti-war activities, and mentally exhausted by the unspeakable events of the 1960s, I retreated into the country where I found solace in nature and a low-key life of contemplation, writing literary and philosophical essays, a novel, book reviews, and becoming a part-time newspaper columnist. By the 1990s, I gradually returned to teaching and a more active political engagement, primarily through teaching and writing.

Then in 1991 Oliver Stone jolted me back in time with his film JFK. I found powerful emotional memories welling up within me, and growing anger at what had happened to the U.S. in the previous decades. Soon JFK Jr., who was investigating his father’s assassination and was about to enter politics and take up his father’s mantle, was killed in a blatantly rigged “accident.” A month before I had been standing in line behind his wife in the bakery in my little town while he waited outside in a car. Now the third Kennedy was dead. I called my old friend the Jesuit priest from Fordham, but he was speechless. The bodies kept piling up or disappearing.

When the attacks of September 11, 2001 happened, I realized from day o­ne that something was not right; that the official explanation was full of holes. My sociological imagination took fire. All that I had thought and felt, even my literary writing, came together. The larger picture emerged clearly. My teaching took o­n added urgency, including courses o­n September 11^thand the various assassinations.

Then in 2009 I read and reviewed James Douglass’s masterpiece, JFK and the Unspeakable, and my traumatic memories of 1963 and after came flooding back in full force. I realized that those youthful experiences had been so difficult for me to assimilate and that I therefore had to intellectualize them, for the emotional toll of re-experiencing them and what they meant was profound. The book really opened me to this, but so too did the awareness of how sensitive I was to John Kennedy’s death, how emotional I felt when reading about it or hearing him speak or listening to a song such as “The Day John Kennedy Died” by Lou Reed. It was as though a damn had burst inside me and my heart had become an open house without doors or windows.

I tell you all this to try to convey the ways in which we “forget” the past in order to shield ourselves from powerful and disturbing memoriesthat might force us to disrupt our lives. To change. Certain events, such as the more recent attacks of September 11, have become too disturbing for many to explore, to study, to contemplate, just as I found a way to marginalize my feelings about my own government’s murder of President Kennedy, a man who had given me hope as a youngster, and whose murder had nearly extinguished that hope.

Many people will pretend that they are exposing themselves to such traumatic memories and are investigating the events and sources of their disquietude. It is so often a pretense since they feel most comfortable in the land of make-believe. What is needed is not a dilettantish and superficial nod in the direction of having examined such matters, but a serious in-depth study of the facts and an examination of why doing so might make o­ne uncomfortable. A look outward and a look inward.Just as people distort and repress exclusively personal memories to “save” themselves from harsh truths that would force them to examine their current personal lives, so too do they do the same with political and social o­nes. When I asked two close relatives of mine, both of whom came close to death o­n September 11, 2001 at The World Trade Towers, what they have thought about that day, they separately told me that they haven’t really given it much thought. This startled me, especially since it involved mass death and a close encounter with personal death in a controversial public event, two experiences that would seem to elicit deep thought. And these two individuals are smart and caring souls.

What and why we remember and forget is profoundly important. Thoreau, in writing about life without principle, said, “It is so hard to forget what is worse than useless to remember.” This is so true. We are consumed with trivia, mostly by choice.

Perhaps a reason we remember so much trivia is to make sure we forget profound experiences that might shake us to our cores. The cold-blooded public execution of President John Kennedy did that to me o­n that melancholy Friday when I was 19, and by trying to forget it and not to speak of it, I hoped it would somehow go away, or at least fade to insignificance. But the past has a way of never dying, often to return when we least expect or want it.

So today, o­n this anniversary, another November 22, I have chosen to try to speak of what it felt like o­nce upon a time on the chance that it might encourage others to do the same with our shared hidden history. Only by speaking out is hope possible. o­nlybymakingthehiddenmanifest.

T. S. Eliot wrote in “Journey of the Magi” words that echo ironically in my mind o­n this anniversary of the day John Kennedy died:

All this was a long time ago, I remember

And I would do it again, but set down

This set down

This: were we led all that way for

Birth or Death? There was a Birth certainly,

We had evidence and no doubt. I had seen birth and Death,

But had thought they were different; this Birth was

Hard and bitter agony for us, like Death, our death.

We returned to our places, these Kingdoms,

But no longer at ease here, in the old dispensation,

With an alien people clutching their gods.

I should be glad of another death.

Remembering in all its emotional detail the day John Kennedy died has been a long and cold journey for me. It has allowed me to see and feel the terror of that day, the horror, but also the heroism of the man, the in-your-face warrior for peace whose death should birth in us the courage to carry o­n his legacy.

Killing a man who says “no” to the endless cycle of war is a risky business, says a priest in the novel Bread and Wine by Ignazio Silone. For “even a corpse can go o­n whispering ‘No! No! No! with a persistence and obstinacy that o­nly certain corpses are capable of. And how can you silence a corpse.”

John Kennedy was such a man.

Eliot was right: Sometimes death and birth are hard to tell apart.

President Kennedy’s courage in facing a death he knew was coming from forces within his own government who opposed his efforts for peace in Vietnam , nuclear disarmament, and an end to the Cold War – “I know there is a God-and I see a storm coming. I believe that I am ready,” he had written o­n a slip of paper, and his favorite poem contained the refrain, “I have a rendezvous with death” – should encourage all of us to not turn our faces away from his witness for peace.

We must stop being at ease in a dispensation where we worship the gods of war and clutch the nuclear weapons that our crazed leaders say they will use o­n a “first-strike” basis. If they ever do, Eliot’s question – “were we led all that way for Birth or Death?” – will be answered. But no o­ne will hear it.

*Note to readers: please click the share buttons above or below. Forward this article to your email lists. Crosspost o­n your blog site, internet forums etc.

Distinguished author and sociologist Edward Curtin is a Research Associate of the Centre for Research o­n Globalization  His website is edwardcurtin.com and his new book is Seeking Truth in a Country of Lies 

Original: https://www.globalresearch.ca/day-john-kennedy-died/5695615

Commentary by Leo Semashko, Gandhian philosopher and sociologist.

This ingenious, unprecedented peacemaking essay is dedicated to remembering the CIA terrorist assassination of John F. Kennedy peacemaker o­n November 22, 1963 through the sociologist stunning life story. In it, a deep, emotional and intellectual authors’s narrative is woven into a subtle psychological analysis of the individual and social life of America, which was traumatized by a series of political state killings beginning since the murder of John F. Kennedy, since his "cold-blooded public execution" until September 11, 2001 and today.

The horror of youthful recollection allowed the author “to see and feel the terror of that day, the horror, but also the heroism of the man, the in-your-face warrior for peace whose death should birth in us the courage to carry o­n his legacy… We must stop being at ease in a dispensation where we worship the gods of war and clutch the nuclear weapons that our crazed leaders say they will use o­n a “first-strike” basis. If they ever do, Eliot’s question – “were we led all that way for Birth or Death?” – will be answered. But no o­ne will hear it."

A similar deep and subtle, intellectual psychological analysis is required by other stunning state "cold-blooded public executions" of Mahatma Gandhi, Martin Luther King, etc. Why have we forgotten them, do not remember them and did not draw worthy, reasonable conclusions from them in order to prevent and exclude public executions and “cold-blooded state executions” by physical murder or spiritual oblivion of the best thinkers, inspirers and peacemakers of humanity begun in the era of violence from Socrates, Jesus Christ and continued in the executions and oblivion of Mahatma Gandhi, John F. Kennedy, Martin Luther King and other dissidents of war and violence?

Leo Semashko webpage: https://peacefromharmony.org/?cat=en_c&key=253

24-11-20

============================

Эдвард Кертин.

Невыраженные воспоминания: день смерти Джона Кеннеди.

ЦРУ осуществило его убийство

22 ноября 2020

Если кто-то не является правительственным агентом дезинформации или не осведомлен об огромных документальных доказательствах, тот знает, что убийство Джона Кеннеди совершило ЦРУ. Подтверждения этого факта продолжают поступать в легкодоступных формах для всех, кто интересуется истиной.

Существует обширная литература об убийстве президента Джона Ф. Кеннеди (JFK), который скончался в этот день, 22 ноября 1963 года. Я внес свою небольшую долю в такие статьи, чтобы сказать истину, почтить его память и подчеркнуть ее глубокий смысл, важный для понимания истории последних пятидесяти семи лет, но, что более важно, того, что происходит в США сегодня. Другими словами, чтобы понять ее в ее самой мучительной реальности: ЦРУ государства [милитаристской, насильственной демократии] уничтожит ЛЮБОГО президента, который осмелится бросить вызов его имперской военной машине. Это урок, который не упускают из виду все президенты со времен Кеннеди.

Если кто-то не является правительственным агентом дезинформации или не осведомлен об огромных документальных доказательствах, тот знает, что убийство Джона Кеннеди совершило государство национальной безопасности США во главе с ЦРУ.

Подтверждение этого факта продолжает поступать в легкодоступных формах для всех, кто интересуется истиной. В качестве примера можно привести размещение Джеймсом ДиЭудженио на своем веб-сайте KennedysandKing показаний под присягой Джеймса Уилкотта и его допроса Специальным комитетом Палаты представителей по делам об убийствах, рассекреченных Советом по рассмотрению записей об убийствах в 1998 году. В этом документе Уилкотт, работавший в финансовом отделе для ЦРУ и не был допрошен Комиссией Уоррена, обсуждает, как он невольно заплатил Ли Харви Освальду, предполагаемому убийце правительства, через криптоним, что широко известно и праздновалось в его отделении ЦРУ в Токио, что ЦРУ убило Кеннеди и Освальда работал на агентство, хотя он не стрелял в JFK. Очень рекомендую прочитать этот документ.

Я не хочу здесь углубляться в какой-либо дальнейший анализ или обсуждение этого дела. Я думаю, есть неоспоримые доказательства того, что президент был убит государством национальной безопасности. Меня беспокоит, почему он был убит, и последствия этого на сегодняшний день. И как и почему мы вспоминаем и забываем о публичных событиях, последствия которых становится невыносимо созерцать, и о фатальных последствиях этого отказа. Об том я считаю лучшей книгой, когда-либо написанной на эту тему, «JFKandtheUnspeakable: WhyHeDiedandWhyItMatters» (2009), Джеймса У. Дугласа, который объясняет это подробно, включая историю Джеймса Уилкотта.

Понимая, что то, что я собираюсь сказать, может быть самонадеянным и не интересным никому, кроме меня, я, тем не менее, попытаюсь описать свою эмоциональную реакцию на то, что узнал об убийстве Джона Кеннеди так давно и как это отразилось на моей жизни. Я надеюсь, что мой опыт поможет объяснить, почему так много людей сегодня не могут столкнуться с последствиями трагической истории, которая началась в тот день и продолжается до настоящего времени, среди которых не только другие убийства 1960-х годов, но и ложь о нападениях 11 сентября 2001 года и последовавшая за ней бесконечная и кровавая «война с террором» с ее ошеломляющей пропагандой, недавняя антироссийская фобия и вопиющее празднование открытых усилий так называемого «глубинного государства» по свержению другого президента, совсем другого сегодня.

22 ноября 1963 года я учился на втором курсе колледжа. Я спускался на три ступеньки в столовую колледжа на обед. (Многие из моих самых важных воспоминаний и решений приходились на ступеньки, подниматься или спускаться; память в этом смысле странная, не правда ли?) Я помню, как замирал на второй ступеньке, когда голос объявил через PA система, что президент был застрелен в Далласе, штат Техас. Когда я наконец пришел в себя и спустился в здание, прозвучало еще одно объявление о смерти президента. Воздух словно высасывался из здания, пока я и другие студенты с несколькими профессорами сидели в ошеломленном молчании. Вскоре небольшие группы в этом католическом кампусе объединились, чтобы помолиться за Джона Кеннеди. Мне казалось, что я плыву в нереальности.

Позже в тот день, когда я покинул кампус и поехал домой, я вспомнил три года назад ночь президентских выборов. Все в моем доме (родители, бабушки и дедушки и пять сестер, которые все еще были дома) легли спать, но я не ложился спать после часа ночи, наблюдая за репортажами о подсчете голосов. Мои родители, несмотря на их ирландское католицизм, были сторонниками Никсона, но я был за JFK. Я не мог понять, почему кто-то голосовал за Никсона, который, как мне казалось, олицетворял зло. Когда я наконец поднялся по лестнице в постель, я был уверен, что Кеннеди победит, и чувствовал себя очень счастливым.

Но пройдет еще одно бурное десятилетие, прежде чем я услышу, как Крис Кристофферсон поет:

Никогда не знаешь, является ли вера благословением или проклятием

Или подъем стоит того, чтобы падать….

От качания колыбели до катания катафалка

Подъем стоит спуска

И я бы задал себе тот же вопрос.

Между тем, следующие несколько лет принесут Залив Свиней, Кубинский ракетный кризис и Договор о запрещении ядерных испытаний среди других значительных событий, что для старшеклассника, интересующегося политикой и мировыми событиями было опьяняющим и пугающим несколько лет. В то время это была страна газет, и я читал их, наверное, по 3-4 в день и чувствовал растущую враждебность по отношению к Кеннеди, особенно выраженную в более консервативных газетах Нью-Йорка. Я помню очень мало разговоров о политике у себя дома и чувствовал себя одиноким со своими мыслями. Насколько я помню, так было и в средней школе иезуитов, которую я посещал. И, конечно, ничто не подготовило меня к убийству президента и к тому чувству отчаяния, которое оно породило во мне, чувству настолько болезненному, что я не мог признать его. В девятнадцать лет я почувствовал себя травмированным, но не мог признаться в этом и никому рассказать.

В конце концов, я был ученым и спортсменом. Жестко. Читайте больше: «Американские ценности: уроки, которые я извлек из своей семьи» Роберта Ф. Кеннеди-младшего.

Затем в воскресенье утром в моей семье был включен телевизор, и мы наблюдали, как Джек Руби стрелял в Ли Харви Освальда, парня, который, по утверждениям правительства, убил президента. Эта нереальность усугублялась многократно, и когда позже стало известно, что Освальд умер, я почувствовал, что живу в эпизоде ​​популярного в то время телешоу «Сумеречная зона», рассказчик которого сказал бы, что мы сейчас входим в странный мир между тенью и бытием.

На следующий день мы с другом поехали в кампус Фордхэмского университета навестить священника-иезуита, который был нашим наставником. У него был включен телевизор на похоронах Джона Кеннеди, и мы некоторое время сидели и смотрели его вместе с ним. Через несколько часов стало слишком больно, и мы вдвоем вышли на футбольное поле, где бросали футбольный мяч взад и вперед. Возможно, подсознательно мы думали о любви Кеннеди к футболу. Я не знаю. Но я помню чувство отчаяния, которое окружало нас на этом пустом холодном поле, где не было другой души. Играть в игры в такое время казалось кощунственным, но глубокая травма способствует странному поведению.

Затем я продолжал свою студенческую жизнь, учился и играл в баскетбол, пока на следующий день 21 февраля 1965 года был убит Малкольм Икс. Те нью-йоркские газеты, которым не нравился Кеннеди, ненавидели Малкома еще больше и постоянно нападали на него. Я отчетливо помню, как на следующий день разговаривал со своим товарищем по баскетбольной команде из колледжа. Он был в бальном зале Одюбона во время убийства. Его чувство опустошенности молодого афроамериканца сильно поразило меня. Когда мы шли на тренировку по баскетболу и разговаривали, его чувство изоляции и уныния было ощутимым. Висцеральным. Незабываемым. Оно стало моим, хотя в то время я не осознавал его полного значения.

В 1968 году, когда был убит доктор Мартин Лютер Кинг, я ехал навестить подругу и помню, как услышал новости по автомобильному радио и был глубоко потрясен. Я сразу почувствовал себя подавленным в первый теплый весенний вечер в районе Нью-Йорка. Как будто прекрасная погода, обычно такая бодрящая после зимы, и такая радостная стимуляция сексуального молодого человека, сговорилась с известием о смерти Кинга, чтобы погрузить меня в глубокую депрессию.

Вскоре 5 июня страна проснется от сюрреалистической новости о том, что накануне вечером в Лос-Анджелесе застрелили сенатора Роберта Кеннеди. Как и многие американцы, когда он умер вскоре после этого, я почувствовал, что его смерть была последней каплей. Но это было далеко не так. Все это время Линдон Джонсон лгал на выборах в 1964 году и довел войну во Вьетнаме до жестоких масштабов. Смерть и разрушение пронизывали воздух, которым мы дышали. 1968 год закончился подозрительной смертью в Таиланде моего героя, антивоенного монаха-трапписта Томаса Мертона. Последующие исследования показали, что это тоже было убийство. И пока все это происходило и мое политическое сознание становилось радикальным, я отказался от военной службы по соображениям совести. Мне было 24 года.

К концу 1970-х я был уволен с преподавательских должностей за радикальные исследования и антивоенную деятельность и морально истощенный ужасными событиями 1960-х годов, я уехал в страну, где нашел утешение в природе и скромной жизни в созерцании, написании литературных и философских эссе, романов, рецензий на книги и работа по совместительству газетным обозревателем. К 1990-м годам я постепенно вернулся к преподаванию и более активному участию в политической жизни, в основном посредством преподавания и письма.

Затем, в 1991 году, Оливер Стоун вернул меня назад во времени своим фильмом «JFK». Я обнаружил, что во мне нарастают сильные эмоциональные воспоминания и нарастает гнев по поводу того, что случилось с США в предыдущие десятилетия. Вскоре Дж. Кеннеди-младший, который расследовал убийство своего отца и собирался заняться политикой и принять на себя роль отца, был убит в результате явно сфальсифицированного «несчастного случая». За месяц до этого я стоял в очереди за его женой в пекарне в моем маленьком городке, а он ждал снаружи в машине. Теперь третий Кеннеди был мертв. Я позвонил своему старому другу священнику-иезуиту из Фордхэма, но он потерял дар речи. Тела накапливались или исчезали.

Когда произошли теракты 11 сентября 2001 года, я с первого дня понял, что что-то не так; что официальное объяснение полно дыр. Мое социологическое воображение загорелось. Все, что я думал и чувствовал, даже мои литературные произведения, соединились. Ясно проявилась более широкая картина. Мое преподавание приобрело дополнительную актуальность, в том числе лекции об 11 сентября и различных убийствах.

Затем, в 2009 году, я прочитал и изучил шедевр Джеймса Дугласа «JFK and the Unspeakable», и мои травматические воспоминания о 1963 году и после него нахлынули в полную силу. Я осознал, почему мне было так трудно ассимилировать эти юношеские переживания, поэтому я должен был их интеллектуализировать, поскольку эмоциональные потери от их повторного переживания и того, что они значили, были глубокими. Книга действительно открыла меня для этого, но также и осознание того, насколько я был чувствителен к смерти Джона Кеннеди, насколько эмоционально я чувствовал себя, когда читал об этом или слышал, как он говорит, или слушая песню, такую ​​как «День, когда умер Джон Кеннеди» исполнителя Lou Reed. Как будто проклятие ворвалось во меня, и мое сердце превратилось в открытый дом без дверей и окон.

Я говорю вам все это, чтобы попытаться передать способы, которыми мы «забываем» прошлое, чтобы оградить себя от сильных и тревожных воспоминаний, которые могут заставить нас разрушить нашу жизнь. Изменить. Некоторые события, такие как недавние теракты 11 сентября, стали слишком тревожными для многих, чтобы их исследовать, изучать, размышлять, точно так же, как я нашел способ маргинализировать свои чувства по поводу убийства моим собственным правительством президента Кеннеди, человека, который давал мне надежду, когда я был молодым, и чье убийство почти погасило эту надежду.

Многие люди будут делать вид, что подвергаются таким травматическим воспоминаниям и исследуют события и источники своего беспокойства. Это очень часто притворство, поскольку они чувствуют себя наиболее комфортно в стране притворства. Требуется не дилетантский и поверхностный кивок в сторону изучения таких вопросов, а серьезное углубленное изучение фактов и выяснение того, почему это может вызвать дискомфорт. Взгляд вовне и взгляд внутрь. Подобно тому, как люди искажают и подавляют исключительно личные воспоминания, чтобы «спастись» от суровых истин, которые заставили бы их исследовать свою нынешнюю личную жизнь, они поступают так же с политическими и социальными воспоминаниями. Когда я спросил двух своих близких родственников, оба из которых были близки к смерти 11 сентября 2001 года в The World Trade Towers, что они думали о том дне, они отдельно сказали мне, что на самом деле не особо об этом думали. Это поразило меня, особенно поскольку это событие охватывает смерть многих людей и близость с личной смертью в спорном общественном случае, два события, которые, казалось бы, чтобы вызвать глубокую мысль. И эти два человека - умные и заботливые души.

Что и почему мы помним и забываем, очень важно. Торо, описывая жизнь без принципов, сказал: «Так трудно забыть то, что хуже, чем вспоминать бесполезное». Это правда. Мы поглощены мелочами, в основном по своему выбору.

Возможно, причина, по которой мы вспоминаем так много мелочей, заключается в том, чтобы позаботиться о том, чтобы забыть о глубоких переживаниях, которые могут потрясти нас до глубины души. Хладнокровная публичная казнь президента Джона Кеннеди сделала то же самое со мной в ту меланхоличную пятницу, когда мне было 19 лет, и, пытаясь забыть об этом и не говорить об этом, я надеялся, что это как-то уйдет или, по крайней мере, исчезнет до незначительности. Но у прошлого есть способ никогда не умирать, часто возвращаться, когда мы меньше всего этого ожидаем или хотим.

Итак, сегодня, в эту годовщину, еще одно 22 ноября, я решил попытаться рассказать о том, каково это было когда-то, в надежде, что это может побудить других сделать то же самое с нашей общей скрытой историей. Только высказавшись, можно надеяться. Только сделав скрытый манифест.

Т.С. Элиот написал в «Паломничестве волхвов» слова, которые иронично отзываются в моей голове в годовщину смерти Джона Кеннеди:

И было это, помнится, очень давно,
Но я бы проделал весь этот путь, хочется знать лишь,
Узнать лишь сие:
Мы проделали весь этот путь во имя
Рожденья иль Смерти? Рождество было, конечно,
Мы очевидцы, и это бесспорно. Но я видал и роды и смерти
И полагал, что роды от смерти отличны. Но сие Рождество
Было ужасною мукой для нас, как сама Смерть, наша смерть.
И в свои края мы вернулись, в царства эти,
Но как дома не чувствуем больше себя в старых пределах,
Где чуждый народ вцепился в старых богов.
Я был бы рад ещё одной смерти.
(Пер. Я. Пробштейна)

Вспоминание во всех его эмоциональных деталях дня смерти Джона Кеннеди было для меня долгим и холодным путешествием. Это позволило мне увидеть и почувствовать террор того дня, ужас, но также и героизм человека, воина за мир, чья смерть должна вселять в нас мужество, чтобы продолжать его наследие.

Убить человека, который говорит «нет» бесконечному циклу войны, - рискованное дело, говорит священник в романе Игнацио Силоне «Хлеб и вино». Ведь «даже труп может продолжать шептать: «Нет! Нет! Нет! с упорством и упрямством, на которые способны только некоторые трупы. И как можно заставить замолчать труп?».

Джон Кеннеди был таким человеком.

Элиот был прав: иногда смерть и рождение трудно отличить.

Смелость президента Кеннеди перед лицом смерти, которую он знал, исходила от сил в его собственном правительстве, которые выступали против его усилий по достижению мира во Вьетнаме, ядерного разоружения и прекращения холодной войны: «Я знаю, что Бог есть, и я вижу буря прибывает. Я верю, что я готов», - написал он на листке бумаги, и в его любимом стихотворении был припев: «У меня свидание со смертью» - это должно побудить всех нас не отворачиваться от его свидетельства мира.

Мы должны перестать чувствовать себя комфортно в системе, где мы поклоняемся богам войны и сжимаем ядерное оружие, которое, по словам наших безумных лидеров, они будут использовать в качестве «первого удара». Если они когда-нибудь это сделают, вопрос Элиота - «прошли ли мы весь этот путь к Рождению или Смерти?» - ответят. Но никто этого не услышит.

* Примечание для читателей: пожалуйста, нажмите кнопку «Поделиться» выше или ниже. Отправьте эту статью в свои списки рассылки. Перекрестная публикация на вашем блоге, интернет-форумах и т. Д.

Выдающийся автор и социолог Эдвард Кертин - научный сотрудник Центра исследований глобализации. Его веб-сайт - edwardcurtin.com, а его новая книга - «В поисках истины в стране лжи».

Оригинал: https://www.globalresearch.ca/day-john-kennedy-died/5695615

------------------------------------------

Комментарий Льва Семашко, Гандианского философа и социолога.

Эта гениальная, беспрецедентная миротворческая статья посвящена воспоминанию террористического убийства ЦРУ миротворца Джона Кеннеди 22 ноября 1963 года в потрясающей жизненной истории ученого-социолога. В ней глубокий, эмоциональный и интеллектуальный рассказ автора о своей жизни вплетен в тонкий психологический анализ индивидуальной и социальной жизни Америки, которая травмировалась чередой политических государственных убийств в США, начиная с ЦРУшного уничтожения Джона Кеннеди, с его «хладнокровной публичной казни» до 11 сентября 2001 и сегодняшних дней.

Ужас юношеского воспоминания позволил автору «увидеть и почувствовать террор того дня, но также и героизм человека, воина за мир, чья смерть должна вселять в нас мужество, чтобы продолжать его наследие… Мы должны перестать чувствовать себя комфортно в системе, где мы поклоняемся богам войны и сжимаем ядерное оружие, которое, по словам наших безумных лидеров, они будут использовать в качестве «первого удара». Если они когда-нибудь это сделают, вопрос Элиота - «прошли ли мы весь этот путь к Рождению или Смерти?» - ответят. Но никто этого не услышит.»

Аналогичный глубокий и тонкий, интеллектуальный психологический анализ требуется другим потрясающим государственным «хладнокровным публичным казням» Махатмы Ганди, Мартина Лютера Кинга и т.п. Почему мы забыли их, не помним их и не сделали достойных, разумных выводов из них, чтобы предотвратить и исключить публичные казни и хладнокровное государственное уничтожение физическим убийством или духовным забвением лучших мыслителей, вдохновителей и миротворцев человечества, начатых в эпохе насилия с Сократа, Иисуса Христа и продолженные в казнях и забвении Махатмы Ганди, Джона Кеннеди, Мартина Лютера Кинга и других диссидентов войны и насилия?

Веб-страница Льва Семашко: https://peacefromharmony.org/?cat=ru_c&key=286

24-11-20

----------------------------------------------------